Николай Жукалюк: «Михаил Кулаков понимал, что настоящий проповедник должен быть образцом мужественности»

Какие качества мужчины были наиболее ярко выражены в личности пастора Кулакова?

К сожалению, выражение «качества мужчины» в современном секуляризованном обществе, и особенно среди молодежи, не всегда совпадает с библейской, высоконравственной точкой зрения. Иногда откровенное грубое мужланство также выдается за мужское благородство.

Пропитанный с детских лет Божественной библейской истиной, Михаил Петрович понимал, что настоящий проповедник, тем более руководитель, должен быть образцом мужественности. Он часто на пасторских встречах цитировал слова ап.Павла: «Нам, сильным, (перевод М.П.Кулакова) следует терпеливо сносить немощи слабых, а не угождать себе. Каждый из нас должен угождать ближнему своему, думая, что будет ему во благо и что укрепит его веру» (Римл.15:1,2).

Разумеется, я далек от мысли обожествления человека, как это часто случается после его кончины. Как и каждый смертный, он не был лишен ошибок. Но вместе с тем он обладал завидным мужеством терпеливо выслушивать не только дельное замечание, но даже жестокий грубый укор несдержанного оппонента и дать спокойный кроткий ответ, согласиться или довести заблуждение собеседника. Эта особенность его характера восхищала меня, и я стремился в этом отношении быть похожим на него.

Жестокая действительность атеистического общества, застенки сталинского ГУЛАГа и последующая ссылка, предательство не только некоторых единоверцев, но и отдельных сотрудников выявили в нем не только высокую степень мужественности в способности прощать и забывать обиды, но и готовность подставить руку и плечо, когда вчерашний противник оказывался в беде. Пастор Кулаков обладал мягкостью, нежностью и состраданием к оступившимся грешникам, подобно Иову «тяжбу, которой не знал, разбирал внимательно» (Иов.29:16). В то же самое время обладал титанической духовной крепостью, храбростью, отвагой и спокойной смелостью в защите церковных интересов.

Можете ли Вы вспомнить какой-либо мужской поступок Михаила Петровича?

Таких поступков на протяжении двадцати лет нашего церковного сотрудничества было много. Вспомню лишь один, который положил начало нашей дружбе, созревавшей потом еще несколько лет.

Я отбывал срок наказания по приговору суда за свою религиозную деятельность на строительстве наибольшей в мире 9-й доменной печи в г. Кривой Рог. После несчастного случая на производстве, когда врачи уже готовились к ампутации моей раздробленной тяжелой бетонной плитой ноги, я был прикован к постели и в сердечной скорби размышлял о своей дальнейшей судьбе. Администрация колонии заключенных разрешила посещение беспомощного больного не только моим родным и детям, но и друзьям-пасторам, единомышленникам.

То было темное для Церкви время разделения, спровоцированное коммунистическим режимом. До этого я мало знал о Михаиле Петровиче, иногда встречался с ним на редких пасторских совещаниях, на которые мы получали «милостивое» разрешение безбожников, чтобы в очередной раз поссорится. Мы принадлежали к разным, враждующим между собой группировкам, которые по замыслу властей должны были со временем друг друга уничтожить. И вот я получаю информацию, что пастор Кулаков в Кривом Роге и ходатайствует перед администрацией заключенных о встрече со мной.

Планируя эту встречу, Михаил Петрович не мог не знать, что можно ожидать от горячего по натуре человека, к тому же изможденного вонючими следственными изоляторами, постоянными допросами и обострившейся язвенной болезнью желудка. Вдобавок ко всему, теперь после несчастного случая я был почти инвалидом. Мы представляли не только разнополярные полюса разделенной Церкви. Мой арест и тюремное заключение еще более усложнило ситуацию. Если я представлял гонимую и преследуемую режимом часть Церкви, то он — другую, к тому же меньшую часть, руководители которой, на наш взгляд, были «продажными и отступниками, пользовались поддержкой атеистов».

Только позже мне стало известно, сколько потребовалось пастору Кулакову преодолеть препятствий со стороны «всеведущих» органов КГБ, так и своих единомышленников, отговаривающих своего руководителя встречаться с «бунтующим зэком». К тому же, по желанию, можно было более безопасно вести переговоры с руководителями другого лагеря, которые были на свободе. Однако Михаил Петрович руководствовался советом великого страдальца за убеждения апостола Павла: «Разделяй с братьями их страдания за веру как истинный воин Иисуса Христа» (2Тим.2:3 — перевод М.П.Кулакова). Смею утверждать: это был не просто «мужской поступок», но мужественный, спокойно-решительный, храбрый…

Чтобы не утомлять читателя подробностями, коротко лишь скажу: наша нелегкая беседа продолжалась всю ночь до рассвета. Это была одна из наиболее тяжелых ночей в моей жизни. Особенно жаркой была первая часть ночи, когда я не пытался выбирать выражения. Было множество моментов, когда даже наиболее терпеливый не выдержал бы и ушел бы ни с чем. Но не таким был этот доблестный воин Христов. Благодаря его терпеливому мужеству и настойчивости, я убедился, что он не менее чем я любит Бога, переживает за будущее Церкви и готов умереть за чистоту ее учения. А это было самое важное и главное.

…Вставало солнышко нового утра, когда мы совершили последнюю молитву. Мы сознавали перед Богом все трудности, которые предстояло еще пройти, но одно, в чем мы оба тогда твердо были убеждены: мы принадлежим к единой Божьей семье, а она должна быть единой. Мы дали Богу обет, что с Его помощью станем послушными орудиями в руках Святого Духа. Только ради объединения Церкви стоило жить и бороться.

Беседовал Александр Шатан

На фото: Михаил Кулаков