«Музей – это миссионерский проект, это лицо Церкви»

Недавно Харьков посетил директор адвентистского музея в Украине Олег Арутюнов. Выступая в пятой общине, Олег рассказал об истории музея и своей архивной работе над восстановлением трагической истории славянского адвентизма.
ИДЕЯ МУЗЕЯ
«Сначала такой глобальной идеи не было, чтоб был музей. Просто захотелось сохранить память о людях, о членах Церкви. Крым – это место, где очень много людей, которые принадлежат к пионерам адвентистского движения. Когда они уходили из жизни, то после них оставались архивы, фотографии, книги, документы. Что с этим делать? Как с этим быть? Поэтому мы начинали с того, что собирали это все, сохраняли это, с тем чтобы была какая-то преемственность поколений. Но в процессе работы было понимание, что музей это не просто комната, где это все там собирается. Музей – это миссионерский проект, это лицо Церкви, потому что очень много к нам приходят журналистов. Вот какое впечатление у них о Церкви, если они придут в обычный молитвенный дом? У нас нет того, чем восхищать, – внешностью, но когда они заходят в музей, то сразу наглядно видна история Церкви, такая, какая она была в документах, в фотографиях, в книгах. Музей стал приобретать миссионерское значение и для наших членов Церкви, у которых родственники неверующие. Потому что очень трудно бывает человека пригласить на богослужение. Он говорит, что туда не пойдет, потому что его там будут зомбировать. А когда ты приглашаешь его в музей, то эффект точно такой же, только человек не чувствует над собой давление, приходя в музей он приобщается к Церкви, к тем истинам. Поэтому мы сейчас стоим на пороге, чтобы большую концепцию принять. Чтобы музей был много функциональным: чтобы он работал и на внешние цели и на внутренние нужды, чтоб он был школой для молодого поколения – передачей им опыта Церкви, чтоб он был творческой площадкой, для того чтоб мы там могли обсуждать проблемы настоящего времени и прошлого, и чтобы он стал исторический духовный центр для всех русскоязычных и украиноязычных жителей России и Украины, везде, где Церковь имела свое присутствие.
ХРАНИЛИЩЕ
Официально музей существует три года. Не официально мы собирали его с 1994 года. Пока это все было в коробках, ящиках. И вот три года тому назад, когда было 120-ти летний юбилей Церкви, нам выделили маленькое помещение. Всего 19 кв. метров при второй общине, где мы сделали как бы презентацию музея. Это не сам музей как таковой. Это маленькая презентация тех возможностей, которые у нас есть. И когда увидели наши братья, чтобы мы имеем потенциал, нам дали финансы и возможность построить фонд хранилища, где специальная температура, влажность, освещение. У нас оно уже сделано. Туда ушло шесть тысяч долларов только в стройматериалы, в то чтоб закупить это оборудование. И оно уже функционирует. Там мы сберегаем основные фонды.
МЕСТО ДЛЯ СВЕТСКИХ ЭКСКУРСИЙ
Буквально в пятницу был совет южной конференции, где стоит вопрос о том. Чтобы дать нам 125 кв. метров для того чтобы у нас был зал для экспозиции, чтобы мы могли проводить там экскурсии. Крым это место, где очень много проводится экскурсий, в том числе и по религиозным местам. И там уже есть договоренность с экскурсионным бюро, что если у нас будет помещение, способное принять 30-40 человек, значит, мы станем одним из мест, куда будут приходить люди и знакомиться с историей Церкви, знакомиться с той истиной, которую она проповедует.
Персонала у нас специального нет, официально я работаю один, но есть добровольные помощники, потому что для меня тоже загадка, что такое сетевой фильтр. Поэтому мы нуждаемся в людях, которые могли бы хороший Интернет-сайт сделать, чтобы музей вышел за пределы комнаты, был в электронном виде. Нам нужны помощники. У нас есть цели большие – сделать экскурсионную работу, Интернет-сайт, работать в архивах, потому что они являются хорошим источником информации. Будем молиться, чтобы были силы и финансовые возможности для того, чтобы это все осуществить.
«Я БЫЛ ПЕРВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, ВОШЕДШИМ ПО ДОБРОЙ ВОЛЕ В ЗДАНИЕ СБУ КРЫМА»
Церковный архив у нас в плачевном состоянии. Под церковным архивом я имею в виду те документы и материалы, которые сохранились у наших проповедниках, ветеранов общины. Потому что власть, начиная с царских времен, изымала церковный архив, уничтожала его, разоряла. Мы рады каждой страничке нашего адвентистского журнала, в ней есть информация, в ней есть крупица той истории, которой мы не знаем в той полноте, в которой нам бы хотелось. Но есть государственные архивы. Это те места, куда конфискованные документы свозились, это те архивы, где мир следил за Церковью и составлял определенные документы. Мы сейчас начали работу по поиску архивно-уголовных дел по нашим братья и сестрам, которые были репрессированы в 30-е и 40-е годы. Работа очень сложная. Прежде всего, она психологически сложная. Во-первых, очень трудно добиться разрешения. Во всех архивах были чистки. И многие документы были уничтожены и утрачены. Они остались только в небесных книгах. Но дореволюционные архивы они полны. Там очень много документов есть, только их надо подымать и искать, потому что до нас этим никто никогда не занимался. Что же касается архива СБУ, то можно писать книги о том, как надо искать эти документы, потому что детективные вещи. Надо потратить несколько лет для того, чтобы тебе дали разрешение, потому что тебя там проверяют на благонадежность, на родственников за границей. Меня проверяли 3,5 года. Потом мне дали ограниченный допуск, то есть ты получаешь дело, где основная часть страниц закрыта чехлами и только лишь несколько страниц тебе дают возможность ознакомиться. Ты пишешь в Киев, требуешь, объясняешь для чего это нужно. Наконец-то один сняли чехол, еще тебе дали немного страниц. Происходит такая игра в кошки мышки. Кто кого. Второе, переписывать дела нельзя. Копии с них делать нельзя. Это стратегия такова, что ты запоминаешь, потом выходишь оттуда и документы быстро восстанавливаешь. Это целая история как это делается.
«СПЕЦМЕРЫ» ОЗНАЧАЕТ ПЫТКИ
Хотя ничего в этих делах криминально нет. Это дела о наших братьев и сестер. Никакой тайны государственной нет. Но тайна в чем, в том, что применялись пытки. Когда читаешь протоколы, а они залиты кровью. Просто ржавые пятна крови. Отпечатки пальцев, когда подпись уже обвиняемый не может поставить, а просто идет такая кривая линия, вместо подписи. Это психологически трудно. Когда ты туда приходишь и все это понимаешь, пропускаешь сквозь сердце, сквозь разум, как пытали, что спрашивали, как угрожали, как поступят с детьми. Это все есть, все зафиксировано. К обвиняемому были применены спецмеры. Это пытки. Я сейчас стал более к этому привыкшим, а поначалу я выходил, на мне все тряслось, потому что за каждой бумажкой – жизнь.
Татарский колхоз. Два брата наших. Один – кузнец, другой – плотник. Один – русский, другой – украинец. Работают они в колхозе. Идет уборка урожая и посевная следом. Идет статья в газете о том, что в колхозе уборка была плохо сделана, а плотник и кузнец, главные виновники этого. Потому что сеялки были плохо отремонтированы и т.д. Следом статья идет: «Церковники разных мастей пролезают в колхозы и ведут там вредительскую контрреволюционную работу. Колхоз берет куны, из других районов перекочевали не проверенные люди: Кузнец Руденко и плотник Сакунов. Они оказались активными сектантами, субботниками и в колхозе ведут активную религиозную пропаганду, чтобы в религиозные праздники колхозники не выходили на роботы». И оканчивается статья чем, что они пустили слух, что утром рано не выходите на работу допоздна, на роботе не оставайтесь, потому что в колхозе появился шайтан, черт. Смешно. Кузнеца Руденко и Сакунова за умышленный вредительский ремонт сельскохозяйственной сеялки, направлены к снижению урожайности колхозных полей, как врагов народа отдать под суд и предложить прокурору Бессонову немедленно закончить следствие. Оно еще не началось, а уже его надо окончить. Итог такой. Допросы, пытки. И колхозники дают липовые показания о том, что Сакунов с Руденко оделись в черные халаты и пошли пугать колхозников. И в ходе дела халаты превращаются в белые. Слух растет. Выдумки растут. Чем все кончается. Официальный акт: обвинение: кулак, сектант, маскируясь под религиозной деятельностью, проводил провокации и т.д. Постановили: Руденко Макара Кирилловича расстрелять, имущество лично ему принадлежащее конфисковать. Выписка акт о расстреле: приведено в исполнении 26 марта 1938 года. Справки о том, что он кулак. Конфисковали: одну козу, полдома и сломанный велосипед. Сакунов. Тоже выписка о расстреле. Проходит время. Их расстреляли. И вот в 1958 году выходит постановление прокурора. И в нем сказано: прокурор в протесте указывает на не обоснованность осуждения Руденко и Сакунова и просит постановление тройки НКВД отменить. Протест прокурора подлежит удовлетворению, а постановление тройки отмены последующему основанию. Сам факт плохого ремонта сельскохозяйственного инвентаря не может быть отменен осужденным вину, как вредительской деятельности, так как в их деятельности ничего не установлено, как революционный умысел. Причины плохого ремонта инвентаря следственные органы в достаточной степени не выяснили. А показания свидетелей обще не конкретны. Сами осужденные свою вину категорически отрицают. Кроме того из копии справки приобщенной к делу видно, что бывший оперуполномоченный Скрипченко, проводивший расследование данного дела, уволен из органов НКВД в 1940 году за нарушение социалистической законности и фальсификацию следственных дел. И поэтому постановление тройки принято отменить. А людей расстреляли в 1938 году. Но вот официальная справка о смерти, в которой написано, что Сакунов умер 20 мая в 1943 года от воспаления легких. И в конце концов сын Руденко уже пишет письмо Ворошилову о том, что он до сих пор не знает о судьбе отца. Он говорит: «Я хочу жить вместе с моим отцом, хочу докормить его до гробовой доски, если он уже не трудоспособен, и т.д.». Это уже 1964 год. И люди не знали, что с их родственниками. Вот таких дел полно. Сфальсифицированных. Поверьте мне эту работу делать надо, потому что эта работа свидетельствует о том, что план спасения не только был в прошлом, он и в настоящем. Сегодня мы недовольны многим. Может быть и правильно. Вот эти дела показывают о том, что герои веры они были не только в Библии, они были и в наше время. И нам хотелось бы, чтобы молодежь это понимала. Что они живут в том же времени, и что им тоже предстоит когда-то оказаться в ситуации, когда надо будет выбор сделать. Цель музея в том, чтобы сохранить память о людях, которые до конца остались верными той истине, которую они приняли еще от их предшественников.
КТО ТАКОЙ ОЛЕГ АРУТЮНОВ
Мне в голову никогда не приходило, что я буду когда-то сопричастен к этой истории, чтоб я был членов Церкви. Я пришел из мира. Пришел трудно. У меня был трудный путь, потому что у меня была своя специфика в семье, свой взгляд. Но когда я соприкоснулся с Церковью, с ее историей. Я понял, что это надо сохранить. Нельзя допустить, чтобы эта история спасения была просто отброшена, потому что мы живем в другое время. Время обманчиво. Может быть, я этим буду заниматься до конца дней или до тех пор, пока это будет официально возможно. Я люблю эту Церковь. Я люблю эту истину. Я ее еще больше люблю, когда я соприкасаюсь с документами, потому что они свидетельствуют об истине и о любви. Это как надо было любить истину. Любить Господа, чтобы под угрозой расстрела не признать себя виновным в том, что требует власть. Для меня эти опыты очень вдохновляющие. Поэтому я не знаю, что мне говорить про себя, потому что нет у меня не образования, такого чтоб можно было его поставить на щит и в рамочку на стенку. У меня ничего нет. Но все, что я имею, я имею благодаря тому, что я стал членом Церкви. Я познал Господа. Я бы хотел, чтобы в вас жила эта любовь, эта искра того, что мы народ один. У нас есть небеса, но на земле дороже, чем Церковь, чем духовная семья у нас нет. Им угрожали смертью их детей. Даже ради жизни своих детей, они не отреклись от Иисуса Христа и от Церкви. Поэтому пусть Господь благословит всех нас. А для Господа мертвых нет, и мы надеемся на то, что когда будет воскресенье, у нас будет больше возможностей пообщаться с теми, кто прошел этой долиной смертной тени.
Подготовила Анастасия Вертикова