Бог показывал пророкам документальное кино. В этом сила фильма: мы мыслим картинкой
Юрий Захватаев рассуждает о возможностях передачи религиозной тематики средствами документального кино.
Недавно Юрий показал в Харькове фильм «Художник» о харьковском адвентисте Анатолии Алексееве, изготавливавшем большинство рисунков для анатомического атласа Р.Д.Синельникова, по которому до сих пор изучают анатомию в большинстве медвузов постсоветских стран.
— Как давно ты практикуешь такой формат презентационных творческих вечеров?
— Идея родилась, когда я снял своей первый киноочерк («Пастырь» о жизненном пути Даниила Романовича Буза). Впервые эта идея пришла, когда я в Белгороде записывал с Надеждой Гончар материал к фильму «Художник». Она и предложила: «Давай покажем «Пастыря» в местной общине». Это было в феврале. Фильм очень простой, но тамошних зрителей он затронул, тем более, что большую часть из них составляли ветераны Церкви. Эти события для них по-прежнему живы. И возникло понимание, что фильмов-то нет документальных о протестантских пастырях постсоветского пространства. А если и есть, они не всегда доступны простому человеку. Потом меня пригласили в Заокскую духовную академию в России, и я там устроил показ.
Я хочу каждый новый фильм доносить до церковного зрителя. Герой фильма «Художник» Анатолий Алексеев – известная личность в Харькове. Тем не менее немногие знали, насколько значим его вклад в медицину. Я вижу, что Бог его избрал для этой миссии.
Это был уже третий показ моей документалистики. Первые два были показы фильма «Пастырь».
— Может, логичнее было бы «Пастырь» в Днепродзержинске показать, где живёт Даниил Буз?
— Нет. Нет желания у людей. Да и Даниил Романович не хочет, говорит: «Неправильно поймут».
Сейчас фильм «Художник» планируем показать в Белгороде, там Алексеева тоже знают, в Ростове, в Твери и Москве. В ближайшие месяцы организуем. Ростов – родина Алексеева.
В Твери хотим двух зайцев убить, потому что там живёт ветеран Церкви Михаил Зозулин. Хотим с ним снять интервью, ну и о его жене в фильме упомянуто. В Москве тоже Алексеева знают. Показываю там, где это интересно. Планируем снять пять фильмов, три из которых будут называться по названиям профессий: «Пастырь», «Художник», «Доктор», четвертый фильм – «Паломничество протестанта».
— «Доктор» – это о ком?
— О Лидии Тупчиенко. Она в советское время была врачом-гинекологом со сложной судьбой. Помогла очень многим женщинам, поскольку в СССР раньше все женские болезни обходили вниманием, не знали, что с этим делать. Консультировала многих детей. Она дочь проповедника.
В фильме две сюжетные линии: рассказывается её жизнь, и приводятся воспоминания о её дедушке, о церкви в то время, как он ту действительность запомнил. И вот он как бы едет навестить её. Документалистика не допускает художественности, потому что человек почувствует фальшь. Но в фильме «Доктор» будет интересный момент не постановочный, но он получился сам собой.
А «Паломничество протестанта» – это фильм о первом пресвитере первой адвентистской общины в Российской империи. О селе Привольное.
— По-татарски оно называлось Бердыбуллат.
— Да, а ныне Привольное. Директор Музея адвентизма в Украине Олег Арутюнов показал, где там был первый молитвенный дом. Почему именно там возникло это религиозное движение.
Хочу сделать фильм, который будет понятен зрителю, находящемуся не в контексте адвентизма. Главная идея фильма – история христианской церкви за 2000 лет. Будет показано, что адвентизм появился не на пустом месте как чуждый росток, чуть ли не сорняк, но что всё к этому шло, всегда были люди, ожидающие Второго пришествия Христа, всегда был остаток, который Бог хранил.
Особая церковь, которую Бог готовил, всегда, в принципе, была, и в последние столетия вследствие определенных исторических процессов выделилась в единое всемирное движение. Потому что я вижу, как часто надо объяснять, кто такие адвентисты.
У поздних протестантов нет такого понятия, как паломничество, нет святых мест. Мы, если ездим, то в Иерусалим, на Святую землю. Нужно вернуться к историям тех людей, которые нам евангельскую весть передали. Чтобы мы поняли, что мы не возникли на постсоветской территории в середине 1990-х вне исторических периодов, но приняли духовную эстафету от кого-то. Мы тогда на съёмку выехали, и я в машине записывал интервью, останавливаясь где-то в пути. И всё заканчивается тем, что я прихожу на это место, и рассказываю о том, что вижу.
Почему паломничество? С одной стороны, чтобы зацепить зрителя идеей духовного путешествия и, в то же самое время, конкретизировать, что нам надо иногда возвращаться к корням, чтобы понять самих себя сегодня. Ведь история, как маятник. Она качнулась в эпоху Советского Союза до оголтелого атеизма, потом пришло время свободы, и сегодня мы не знаем, где этот маятник, когда он будет возвращаться назад, когда ожидаем худших событий, и как к ним подготовиться. Опыт первых адвентистов, поможет нам самим в трудную минуту сделать правильный выбор и остаться верными.
— Ты ещё упоминал фильм о пасторе Павле Мацанове…
— О, это план, о котором я пока боюсь говорить. Личность очень неординарная. Я когда готовился к фильмам, везде встречал эту фамилию – Мацанов. По крупицам собирается информация, которая говорит о том, что это был Человек. У него было столько возможностей больше реализовать себя в служении, потому что он был в Латвии, его приглашали работать в Генеральную Конференцию. Казалось бы, мог устроить свою жизнь. Но этот человек отказывается, и едет из Латвии в Россию, где религиозное движение перекрыто советской властью. И для меня это – подвиг человека. И мне хотелось бы, чтобы мы историю воспринимали не с точки зрения: «Прав был Мацанов или прав был Кулаков?», этой внутренней дилеммы, которая есть в церкви сегодня, которая разделила тогда церковь, причём опять-таки были процессы, устроенные КГБ-шниками, и были процессы, о которых, когда я брал у него интервью, Кулаков говорил: «Понимаешь, в начале 1970-х КГБ-шники увидели, что они, разделить – разделили, но контролировать не могут. Сами пришли и говорят: «Объединитесь». И я хотел бы, чтобы все эти исторические вещи воспринимались не как одно хорошее или одно плохое, а как этапы. Факт, что они сохранили эту церковь, и церковь смогла построить издательство, семинарию, смогла развиваться. Это очень сложный фильм, и я пока о нём мало говорю. Идея есть, снимаю постепенно, но время надо, нужен ещё материал, чтобы показать эту личность в контексте истории адвентизма на территории бывшей Российской империи.
— Из всех форм культурного продукта мало какой ругают так, как кино. Церковная кинодокументалистика сможет ли пройти «между Сциллой и Харибдой», избежать подводных камней этого жанра? И видишь ли ты перспективы игрового кино для Адвентистской церкви?
— Первое. Сейчас я выработал свой определённый инструментарий. Это, может быть, громко звучит. Я называю это – документальное кино религиозного (христианского) содержания. Почему? Потому что нет христианского кино в принципе, как нет христианской музыки. Бах писал христианскую музыку или не христианскую, учитывая, что у него всё носит христианский характер? Мы называем эту музыку классикой. Нет протестантского кино. Есть документальное кино религиозного (христианского) содержания, рассказывающее о протестантах, о православных, о католиках, либо об исламе, скажем.
— Второе. Ленин не зря говорил: «Из всех искусств кино является важнейшим». В кино три вещи соединяются: картинка – образ (а человек воспринимает через картинку 90% информации), звук – музыка (это то, что всегда придаёт атмосферу и влияет на мозг) и информация, которую мы получаем. Эта артиллерия бьёт по человеческому сознанию. Потому что когда смотришь кино, какая-то мысль, образ тебе западает, и ты с этим живёшь. Ты живёшь с таким ощущением, когда кино заканчивается. Почему я люблю смотреть кино в зале? Атмосфера другая. Когда перед монитором сидишь – где-то отвлёкся, там чай попил, позвонили. А здесь сидишь – темно. Слышишь реакцию зрителей: где-то посмеялись, где-то недопоняли, где-то недослышали. И кино как-то начинает жить. И поэтому идеологически, я считаю, мы как христиане неправильно делаем, что не снимаем фильмы документальные, потому что это мощное оружие. Я это на себе испытал уже не раз. Вижу другие работы религиозного содержания, езжу на различные кинофестивали.
И самое главное, моя цель – найти возможность выйти с этими фильмами на светские телеканалы. Это может быть абсурдно сейчас звучит, нереально. Но я думаю делать такое кино, чтобы оно что-то говорило людям за воротами церкви. Через опыт людей, через жизнь таких людей, как Алексеев, который много сделал для медицинского университета здесь, в Харькове. Вопрос в том, что везде в творчестве очень тонкая грань – не создать икону на экране, не создать идола недосягаемого. В фильме это всегда очень сложно. И главное, с чем сталкивается любой режиссёр – это как показать Христа? Ведь у нас, протестантов, есть Слово. А картинки для кино нет. Если православное кино – это обычно купола, свечки, иконы, мощи, священники в ризах. А что мы показываем? У нас нет видеоряда. И я увидел, что видеоряд протестантов – это такие рядовые верующие простые. Возьмите православное или католическое кино, или кино о них. Там священники страдают, их на Соловки ссылают и т.д. Такая история почти стандартна. Священнику, простите, как бы по роду профессии должно было тогда пострадать. Для священника это как бы издержки профессии. Алексеева Бог не призвал быть священником, он сказал ему быть художником. И он свою миссию выполнил в полноте. Отразил характер Христа. И он не просто писал картину, он хотел написать самую главную картину внутри себя, чтобы в нём был образ Христа. «… доколе не изобразится в вас Христос». И мне кажется, наша задача в кино – показывать Христа, Его явление, Его силу – через жизнь простых людей. Тех людей, в которых Он являлся, которым Он открывался, которым Он даровал особые дары, чтобы они служили, прежде всего, обществу, чтобы люди от этого испытывали благословение. У постсоветских протестантов нет пока своей кинотрадиции, к сожалению. У нас в принципе это не могло появиться. Я вижу, что православные сейчас вкладывают немалые средства в кино. Католики давно делают то же.
В игровое кино тоже: «Поп», «Дирижёр», «Остров». Это самые яркие, последние, свежие ленты. Они же тоже несут прежде всего православную идеологию.
«Возвращение» Андрея Звягинцева – это то, что можно сказать о Боге, не показывая церковный видеоряд. Вот это идеал, когда ты можешь сказать притчу. Христос нам показывал фильмы. Все Его притчи – это документальное кино. Пашня – вот видеоряд пошёл. Драму, триллер Он показал, когда ранили самарянина: нападают на человека, бьют его, забирают всё, он лежит в крови. И тут начинается самое важное.
Мы можем любого человека спросить: «А как ты поступишь в этой ситуации?» Это уже то, что касается всех нас, независимо от конфессий: адвентист или баптист, православный или мусульманин. Как ты поступишь, когда человек в беде? Ведь притча, на какой вопрос отвечает – «Кто мой ближний?» Это вопрос религиозный? Это житейский вопрос. Вопрос, не связанный напрямую с доктринами. Вот Христос, я считаю, заложил основу кинематографа в своих притчах. Игровое кино сложное почему? Первое – это финансово сложно, второе – актёры, третье – сама история. Станиславский же не зря говорил: «Не верю».
Я считаю, нужно работать! Нужна хорошая команда. Даже если взять притчи Христа, или возьмите истории из книги Бытие. Это же всё кино – «Бытие», первые главы: Исаак и Авраам, Исав с Иаковом. Это всё отношения. Как братья сегодня друг ко другу относятся? Не называйте «Иаков», возьмите «скелет» отсюда, но наполните его современным содержанием. Сюжеты уже есть. В Библии, если Бог открывает видение пророку, Он показывает ему образ. Он показывает ему документальное кино. То, что будет. Не просто набор слов. Он ему не показывает: «Запиши так». Он говорит: «То, что видишь, запиши». Он проводит перед ним целый видеоряд, и человек смотрит.
– А описать не всегда может. А как вы смотрите кино? Вы всегда можете это описать? По ощущениям – не хватает слов в языке. Но картинка у зрителя запала в душу, и он пытается это сформулировать. В этом сила кино, потому что мы мыслим образами. Бог нас так сотворил. И надо это использовать. И если есть люди, которые занимаются игровым кино, начните с короткометражек. Всё это реально делать. Я не могу сейчас этим не заниматься. Я этим болею. Я готов не спать, не доедать, тратить свои деньги, чтобы просто люди увидели, кто мы. Увидели пример для себя. Не просто пример для подражания, а вот через пример Алексеева, чтобы каждый из нас понял свою миссию. Для чего я пришёл в этот мир? Для чего я в церкви? Чтобы просто жить, красиво тусоваться, простите за молодёжный сленг, или всё-таки, чтобы делать что-то для этого мира? Для того чтобы через мои дела прославился Бог, чтобы в моих картинах изобразился Христос, чтобы во мне Христос изобразился. Вот это для меня, как человека верующего, самое важное. Изобразить Христа сначала в себе. И эти фильмы мне помогают отвечать на многие внутренние вопросы. Поэтому нужно и игровое кино, и документальное двигать параллельно.
Вопросы Максима Балаклицкого
Фильм «Пастырь»: http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=ZBavB_bWrDk
