Поэзия Эдуарда Соловья
Как будто сто жизней прожил
За жалкий пролог.
Стеклом битым волю сложил,
И стал одинок.
Как лед, обжигает края,
Ломая хрусталь,
Врезается в плоть жизнь моя,
И душу не жаль…
Не ценен британский карат,
Что жизнь мне, что смерть.
Над золотом грифы сидят,
А мне бы взлететь.
Мне дорог Твой мир и покой,
Чем грежу во снах…
Бесспорно… Взгляд в небо: «Герой!»
Мажор в небесах…
Я дерзок и страстен к Тебе,
И чести мне нет.
А ставка за право в стрельбе —
Лишь тридцать монет.
Тридцать монет серебром,
И знак в поцелуй,
И старец наскреблет пером,
Жги только, диктуй.
А пулю, желанна что так,
Сердце примет.
Свинец и противник не враг,
Враг смертью умрет.
В проклятьях, я святость срамлю.
Я стану иным.
В утопии счастья внемлю,
Шагам лишь Твоим.
Не стану я злата желать
По жизни лихой.
Я стану Тебя умолять
Остаться со мной.
Тогда мне себя не убить,
Не пасть с высоты.
Я снова попробую жить,
Но только как Ты…
***
Знаешь?
Что жизнь, когда Тебя нет рядом?
Как быть, летать с одним крылом?
Может жизнь такая звется адом,
А может быть кошмарным сном?
Знаешь
Мне боль от жизни сердце давит,
И я устал ото всего,
Того, что мной и всеми правит,
В чем нет святого ничего.
Знай еще…
Я жду… И жду как будто вечность,
И каждый миг мне жжет в груди.
Прошу, прости мою мне грешность.
Я жду… Скорей… Просто приди…
***
Палкою ткнул я проросшее тело,
И улыбнулся – в ответ только стон.
Пулей едва и меня не задело,
Но я ведь живой, я не корм для ворон!
Драку, оставив на храбрость Героя,
Мудр как змей и как голубь простой,
Я отлежаться в окопе, без боя,
Мертвым решил, я ведь «слаб и больной».
Слыша лишь храп и зеванье страдальца,
Пульс я измерил его, говоря:
– Теплый еще, и что ему сниться?
Рад я, что сон сей не ранил меня.
Подняв глаза и лицо в небо, к звездам,
Бога за мудрость я благодарил:
– Отче, спасибо, что дал мне по нуждам,
Что не как он, вот, живу, да и жил.
Теплый и сонный, лежа на бетоне,
Воин тот голый, был словно слепой.
Всем улыбался, как будто на троне,
Осел, одержавши победу над тьмой.
– Ты ведь боец! Где вся твоя сила? –
Ткнув еще раз его, я вопрошал,
– Спишь ты! И этого разве не видишь?
В ответ лишь «Ты сам слеп» он мне проворчал.
Я улыбнулся, приподнял из крови
Тело его, грязь с лица соскребя,
Я пал на колени в агонии, в боли.
Тот раненый воин, ослепший, был я…
***
Сейчас, что-то да будет.
Сидя в неудобной позе, я тру глаза. Усталость. Несколько часов мой взгляд сверлит экран, а мысли просторы воображений. Не пишется.
Мигающий курсор раздражает. В фоне играет джаз. Релаксация. Хочется спать с открытыми глазами. Я делаю умный вид, подпирая рукой голову. Смеюсь. Ведь в голове ничего гениального. Гениальное – просто. Я всегда все усложняю.
За полночь. Мне нравится это время суток. Тишина. Слышно второго меня. Домашние, ложась спать, все еще норовят зайти и нарушить мою медитацию. Пытаюсь не вспылить. Приоткрытое окно. Свежо.
Иногда, сложно понять чего я именно хочу. Писать или стать писателем. Разные вещи. Я стучу по клавишам, потому что это мой наркотик. Так я убегаю с этой планеты. Из страны. Из города. Из дому. Из себя, наконец. Не хочу терять это чувство иллюзорной свободы.
С несколькими предложениями мысли, идеи сами находят меня. Я невольно дергаю ногой в ритм джазового бархата. Это говорит о моей заинтересованности. Глаза горят пока муза в моих объятьях. Оттенок страха. Да, я боюсь спугнуть свое счастье. Нервничаю. Ищу взглядом слова после точки.
Буквы. Знаки. Я только недавно почувствовал их запах. Аромат библиотеки, переворачиваемой страницы. Хруст и шелест пыльной книги. Я попал в этот мир, потому что захотел. Я здесь настоящий. Впервые я захотел исполнять правила и подчиниться чему то, ощущая свободу. Совершенство. Закрывая глаза, я вижу тонны новых реальностей, новых характеров. Сапфировый. Алый. Белый. Черный. Очень чистый цвет. Салатовый. Цвет моей счастливой жизни. Весь букет прошит утонченной позолотой. А внутри… Беспристрастие. Нежная простота. Бессмертие внутреннего баланса. Кончиками пальцев, прикасаясь к невидимому атласу я чую приторный треск бумаги. Сладкое послевкусие. Выдерживаю ожидание, как сомелье вино. Приятный вес. В руках что-то стоящее. Понимаю, каждое слово – непосильный труд. Каждое предложение не имеет цены. Оно ровно настолько бесценно насколько не стоит ничего. Сила и власть в слабости и рабстве.
Я не люблю читать. Никогда не любил. Мечтаю однажды влюбиться. Другое дело писать. Сотня нитей из моей плоти и крови шьет прекрасный шелк. Одевая его, я осознаю кто я на самом деле.
Перечитываю выше написанное. Снова смеюсь. Никогда не думал, что стану писать мемуары. Но, правда, жестока. Я рад этому. Много плюю на мнения и правила жизни. Скорее всего, я ненормальный. Но я счастлив. Бегу за бегущим вперед курсивом, ощущая скорость вдохновения, скорость жизни. Останавливаясь от отдышки, набираюсь сил и снова бегу вперед. Иногда возвращаюсь к началу, очищая все. Огонь съедает часть меня. Улыбаюсь. Чистый лист всегда скажет мне больше написанного бестселлера, пленившего сердца тысяч.
В любом случае коротаю жизнь. Приятней в поэзии и прозе. Всегда помню, что ничего не имею. Дышу полной грудью. Да, полной! Как в детстве. Цвета контрастней. Запахи вкуснее. Звуки мягче. Я рад, что вернулся. Однажды, на закате, я забуду, что пальцы не смогут стучать вечно. Не хочу знать больше, чем писать. Писать – это жить.
