Быть или не быть
— Краса, красунечка, не спеши, видишь хозяйка не поспевает за тобой. Не понятно, кто кого ведёт на прогулку – ты меня или я тебя. Ну, да постой же минуточку, — тут пожилая женщина выпустила из рук поводок, к которому была привязана шустрая, белая в чёрное пятно коза. Та шла с высоко поднятой головой, уверенно рассматривая по сторонам кусты, траву, редкие дома, а иногда совсем уж недовольно оглядывалась на свою хозяйку. Словно укоряла её за медлительность и неповоротливость. Я вот, дескать, в очень даже интересном положении, а вот как быстро марширую, а ты – всё что-то запутываешься не то в траве, не то в собственных шагах. Но вот, почувствовав отпущенный поводок, коза резко встряхнула головой, как бы говоря – давно бы так, и ещё резвей довольно зашагала вперёд с чувством превосходства и своей полной правоты.
— Что, не слушает тебя твоя кормилица? Это же надо так назвать это жалкое, с претензией на что-то, неимоверное животное. Ты бы, Марьяна, или как там тебя,- Мария, что ли, была бы с ней попринципиальнее. Сама же говоришь, что ты принципиальная, а то этой странной своей добротой совсем козу испортишь.
Это уже говорил старик, вынырнувший посреди тропинки как-то совсем уж неожиданно. Хотя Марьяна, если честно, знала, что он рано или поздно, всё же, появится на пути у неё с козой. После одной случайной встречи этот Сергей Иванович будто подкарауливал их, и почти каждый день во время прогулки возникал то там, то здесь. Всегда с видом очень занятого человека. Чуть прихрамывая, он демонстративно выкидывал вперёд свою изысканную трость и, опираясь на неё, очень уверенно, с чувством самого, насколько возможно, высокого достоинства всегда язвил, как бы пытаясь чем-то задеть или обидеть Марьяну.
— По паспорту я действительно Мария, а кто это вам сказал?
А вот Марьяной меня называла моя мама и бабушка. Они меня очень любили и может поэтому, немножко вопреки отцу, переиначили на свой лад моё имя.
Марьяна очень приветливо, даже радостно и, можно сказать, ласково произносила эти слова. Она, словно пыталась растопить жёсткие намерения этого странного человека, который зачем-то появился в её жизни. Он же, почти как коза, встряхнул своей породистой головой и язвительно заметил, – а отец вас, значит, не любил, как впрочем и муж. Ведь им, как я понимаю, больше нравится имя Мария.
— А, так это Дмитрий, мой муж сказал, что по паспорту я Мария?
— Вот именно, я имел удовольствие познакомиться с ним на автобусной остановке. Он, кстати, не такой улыбчивый, как вы. И это правильно. С таким радостным выражением по жизни ходят только плебеи.
— Да ну? Вот так фокус! Значит вам не нравится моя улыбка? А я, признаться, никогда не думала над своим происхождением. Оно ведь вполне может оказаться плебейским, а я самой обычной мужичкой. И к лицу ли вам, господин мой, тратить своё драгоценное время на общение с обыкновенной мужичкой? Теперь немного язвила Марьяна.
Но на лице у неё по-прежнему сияла радостная улыбка, и она очень старалась быть приветливой.
— С виду вы, Мария, совсем не похожа на мужичку. И рука у вас, и ступня, и даже ваш череп не говорит о вашем плебейском происхождении. Я бы даже сказал – наоборот, и посоветовал бы вам поинтересоваться своим генеалогическим деревом. Может тогда у вас пропадёт желание всегда так радостно и приветливо всем улыбаться. Вот у меня в роду почти все были настоящими арийцами.
Марьяна, рассмеявшись совсем уж громко, перебила Сергея Ивановича.
— Да куда же вас занесло, и зачем весь этот бред? Арийцы значит. А знаете ли вы, что у этого слова есть ещё и другой смысл – отличный от того, который вы в него вкладываете.
— Вот как? И какой же это может быть смысл, интересно, кроме господствующего главного смысла.
— Представьте себе, первоначальный смысл у этого слова был очень простой, – род, семья, а уж потом люди, вроде вас, вложили ему вот это – «господствующий». Я могу много об этом рассказать, если вам интересно.
— Так вы ещё и не дура, чёрт возьми. Хотя такими улыбающимися и приветливыми всегда могут только дуры. А давайте-ка присядем с вами вот на эту колоду и поговорим. Тем более, что коза ваша, уже наевшись, в тенёчке под кустом. Мне же, честно сказать, бывает трудно подолгу стоять на ногах. Возраст, знаете ли. Вот сколько лет вы бы мне дали?
— Марьяна, запнулась, – нет, не знаю. Вы так выглядите, что можно сказать, – человек неопределённого возраста. Иногда вы очень даже молодо выглядите, а иногда нет.
— Преимущество мужчины в том и есть, дорогая моя Мария, что неопределённый возраст, он так и остаётся неопределённым, можно сказать, до конца жизни. Чего совсем не скажешь о женщинах.
— А что же можно сказать о женщинах?
— Женщины неопределённого возраста, остаются такими до определённого возраста, – Сергей Иванович довольно подошёл к спиленному бревну и хотел было сесть, но у него как-то подвернулась нога, и он упал навзничь, повредив не только больную ногу, но и голову о бревно. Марьяна так быстро, что и сама от себя этого не ожидала, подбежала к нему и помогла сесть, оперевшись спиной о бревно, а потом поспешно по мобильному телефону вызвала скорую помощь.
— Ну, что же вы так неловко, Сергей Иванович? Потерпите чуточку, «скорая» сейчас будет. Сейчас они приезжают намного быстрее, чем раньше. Главное не шевелитесь, и ничего не нужно говорить.
— А я всё же скажу, – вот вам ключи от моего дома. Возьмите их, пожалуйста. Вы же уже поняли, что я живу вон в том доме из красного кирпича с балкончиком. Там у меня остался мой кот Бронислав. Корм в тумбочке на кухне. Я, по-моему, оставил кота закрытым. Он иногда, конечно, ловит мышей, но не так чтобы очень. Вы навестите его там, ладно? Если вам, конечно, не трудно будет.
— Да ладно, что же мне стоит сходить к вам. Ведь это совсем, можно сказать, рядом с нашим домом. А у вас, что же, совсем никого нет?
— Да так уж вышло, что нет, – Сергей Иванович отвернулся и хотел ещё что-то сказать, но тут показалась машина скорой помощи, и он умолк. Марьяна пыталась чем-то помочь врачам. Что-то там им объясняла и, выяснив куда же увозят Сергея Ивановича, немного успокоилась и отошла к своей козе в сторону от дороги, пропуская машину.
Она постояла, немного растерявшись, потом посмотрела на свою довольную красуню и решила сама присесть на фатальное бревно.
Было тихо и тепло. Солнце близилось к горизонту. Летом оно опускалось медленно, но всё же вечер всё уверенней и уверенней приближался. Из леса немножечко потянуло прохладой, и это было особенно приятно в этот жаркий летний день. Вспомнилось, как утром было тяжко вставать, чтобы хлопотать по хозяйству. Да и ночью что-то последнее время был не сон, а одна бессонница. – Старею, а ведь я старею, Боже мой! Жизнь уже заканчивается и с каждым днём превращается в борьбу за неё и за себя в этой жизни. Лет, впрочем, не так и много, а конец уже ощущается. Совсем, как этот мир, что обязательно наступит.
А может мне сходить в больницу к Сергею Ивановичу, а заодно и самой зайти там к врачу? Хотя, нет – обойдётся. Вот, на этот раз обойдётся. А сейчас что тут рассиживаться, – нужно красуню отвести домой и сходить, всё же, в дом Сергея Ивановича, чтобы покормить кота Бронислава. Хотя на душе что-то неспокойно. Может, ещё сегодня съездить к нему в больницу? Мало ли какой он там, а накормить Бронислава можно и позже. Всё это – и думалось, и говорилось вслух, но вставать не хотелось и никуда идти почему- то не хотелось.
Мало помалу всё же встала и позвала, – Краса, Красунечка, пора, вставай-ка, лежебока. Вот, родишь скоро, что я с вами буду делать? С тобой одной и то уж совсем сил нет. Зря, зря я, наверное старость решила доживать в своём доме и поменяла на него свою квартиру. Зря! Хотя, говорят, – всё, что ни делается, всё делается к лучшему. А ведь, какой день сегодня! Ну какой день? Просто парное молоко, а не день! Таких дней у меня отродясь в жизни прежде не было, Что фыркаешь недовольно, ишь какая норовистая ты у меня, Красавица. Идём домой, идём домой, милая.
Красунечка недовольно поднялась и с видом «ну, сама знаю!» – повела хозяйку домой. Было видно, что она подустала. Большой животик тянул её к земле, но она несла его, стараясь не подавать виду. Всё встряхивала и вертела резво головой, а всем телом двигалась, как ни странно, стремительно и легко.
— Что, милая, тяжело тебе? Я-то вижу. От меня не скроешь свою ношу. Вот родишь мне малышей и мне придётся ещё усерднее стараться не терять лицо, и не подавать виду как тяжко жить на белом свете. У тебя то, вон как умело получается, куда я денусь, получится и у меня. Красунечка, только ради этого дня, этого неба и солнца стоило родиться и стоит жить. А вот и дом наш. Становись-ка сюда, милая, пока я принесу тебе попить водички.
— Мария, ну ты никак не наговоришься со своей дурной козой. Я уже тебя к ней начинаю ревновать. Со мной ты совсем не так разговариваешь, – муж стоял в проёме двери сарая и старался придать своим словам шутливый тон.
— Так ведь ты, дорогой мой, чуть что – и споришь сразу. Прямо выпадаешь из тела, чтобы доказать свою важность, а Красунечка внимательно слушает, хоть ей и не всё нравится. Она всё понимает по-своему, но видишь – совсем не спорит и, в конце концов, соглашается. А благодарная какая! А ласковая! А любит меня как!
— О, заладила, ты что, смеёшься надо мной?
— Нет, родной, я тоже шучу, но у меня есть к тебе сегодня большая просьба. Только что случилась беда. Упал один очень пожилой человек, и его отвезла в больницу «скорая помощь». Ты бы не мог сейчас к нему съездить? Мало ли там что. Похоже, у него никого нет. Вот он дал мне ключ от дома, чтобы я покормила его кота. Что тут поделаешь. Нужно нам помочь ему. Я сейчас к нему домой хочу пойти, а ты, пожалуйста, собирайся быстренько и в больницу. Ведь, вечер уже не за горами. Я сейчас тут передачку сложу ему. Что Бог послал, пусть не обессудит.
— Это тот хромой дед, что на автобусной остановке важничал? Всё про тебя расспрашивал. Он что, тоже тебя очень любит? Как Красунечка твоя или даже, может, сильнее?
— Дорогой, времени совсем нет, а ты со своими шуточками… Я ведь тебе объясняла – человек попал в беду, или не понятно? Он, этот Сергей Иванович, мне самой не нравится, но сейчас не об этом. Ему нужна помощь и помочь некому, кроме нас.
— Сердечная ты моя, заботливая ты моя, я щас запл?чу. Чего ради чужая беда тебя так озадачивает, и я бы даже сказал, волнует.
— Это тот случай, когда чужой беды не бывает. Вот передача, адрес и без разговоров езжай к человеку, которому очень нужна наша помощь.
— Слушаюсь, товарищ генерал. Как прикажете, товарищ генерал. Будет исполнено, товарищ генерал.
— Вот клоун! Марьяна почти вытолкала мужа за дверь, а сама почти вслед за ним, взяв ключи от дома Сергея Ивановича тоже вышла во двор и быстро поспешила к дому из красного кирпича. Он был через улицу, напротив. Минут через десять Марьяна уже открывала двери ключом. В груди почему-то учащённо стало биться сердце, а руки никак не могли открыть замок. Её бросило в жар от волнения, и она оставила замок в покое. Быстро огляделась. Дворик был маленький и обычный. Рядом с домом рос небольшой сад и несколько заброшенных грядок. Сад тоже был неухоженным. Во дворе везде росла трава. Только у лавочки, около входа в дом, она была вытоптана.
— Да, не царское это дело – ухаживать за двором и огородом. Только с виду такой весь благородный и деловой, – на этом слове Марьяна споткнулась, и ей стало стыдно. В голове мелькнула мысль, а ведь у человека может не быть просто здоровья на все эти грядки и всё такое. Ведь, сама знаю, как жить только по инерции, а ещё грести эти дурацкие грядки. О-хо-хо-хо-хо. Милости и жалости у нас, у людей, не хватает.
За дверью дома, видимо учуяв возню, начал скрестись и мяукать кот. Пришлось снова приняться за замок. На этот раз он сразу открылся и прямо из двери выбежал сердитый, взъерошенный, жёлтый с белым кот.
— Значит, это ты и есть Бронислав? А я пришла покормить тебя, мой дорогой. Хозяин то твой в оказию попал. Ну что ты сидишь такой настороженный? Я тебе только добра желаю. Что, проведёшь меня в дом, что ли? А то мне как-то неудобно заходить самой. Ты ведь, тут не чужой, так что давай, веди гостью. Кот сначала из-под забора недовольно рассматривал незнакомку, как-то воинственно похаживая то взад, то вперёд. Но через какое-то время, видно решив, что она так – ничего себе, и опасности от неё не будет никакой, перебрался под лавочку и улёгся там, распластавшись во всей своей красе. Затем он несколько раз перевернулся, купаясь в пыли, и фыркнув, побежал в сад. Марьяна осторожно вошла в дом и попала в небольшую прихожую. Она сразу поняла, где может быть кухня и прошла к двери справа. И действительно, там у мойки стояла тумбочка, над ней навесной красивый шкаф. Перед окном стоял круглый стол: «только абажура не хватает» – подумалось. Марьяна уверенно подошла к тумбочке. Вся мебель на кухне была чёрного цвета. И это было удивительно для Марьяны. Ведь она считала, что уж на кухне-то всё должно быть белым. Даже занавески она видела такими же, но её здесь не было вообще. Были жалюзи и всё. Правда они были белого цвета, и плитка на стенах тоже была белой, но всё остальное и даже пол был чёрным. Вся эта обстановка ей показалась чужой, нарочитой. Она быстро открыла дверку тумбочки. В ней на верхней полочке лежал, аккуратно сложенный в пакетах, корм для кошек. Одна пачка была открыта. Тут же, около тумбочки под стенкой, стояла тарелка для корма и воды. Без всяких лишних движений Марьяна положила корм в тарелочку, подняла глаза и увидела на этой же тумбочке флягу с водой и стакан. Прямо из фляги она налила воду для кота и подумала, что, всё-таки, удобнее было бы сначала воду налить в стакан. Да, всё тут предусмотрено, всё лаконично и просто. Даже, можно сказать, чисто.
— В общем, ничего себе кухонька, хоть и странноватая, – произнесла это вслух и заметила, как на пороге дома за ней внимательно наблюдает кот. Он, видимо, теперь только решил, что ему нечего бояться, а можно даже доверять этой чужой тёте – мяукнул, мурлыкнул и смело подошёл к своей тарелочке с едой. Пока он ел, Марьяна присела и внимательно рассматривала кота. Вот уж действительно говорят – домашние питомцы похожи на своих хозяев. Этот рыжий с белым, а Сергей Иванович белый с рыжими волосами, то-есть седой и с остатками рыжих или выцветших каких-то волос и такой же бородкой… Важничали они одинаково, но кот был доброжелательнее своего хозяина – это точно.
— Что, Брониславчик, вкусно тебе? Вот и умница, вот и хороший кот. Давай дружить с тобой. Пока хозяин твой хворает, ладно? Кот, наевшись, зыркнул на незнакомку, мгновение подумал и в знак согласия видно, уверенно и важно подошёл к ней, потёрся о её ноги, затем уверенно и важно зашагал к двери на улицу.
— А я думала, что ты ещё, со мной тут полюбезничаешь, Брониславчик, куда же ты? Марьяна смотрела вслед уходящему коту и понимала, что ей уходить отсюда вовсе не хочется. Она поднялась, огляделась, затем вышла в прихожую и смело направилась к двери, напротив. Дверь открылась легко, без малейшего скрипа. Это была большая, зелёная комната. Зелёная или скорее салатная с золотинкой тюль развевалась от ветерка из приоткрытого окна. Тут же, справа, стоял светло-коричневый под заказ письменный стол с вертящимся, такого же цвета, стульчиком слева под стеной, обитой зелёной с листьями тканью, стоял роскошный диван, обитый такой же обивкой. То там по стене, то тут спадали водопады из причудливых листьев и цветов. Было тут, на стенах, и несколько картин, но они так вписались в общий вид, что были, как бы продолжением всей этой зелёной природы. Марьяна присела на стульчик у стола и увидела там добротный коричневый еженедельник с закладкой. Она несмело открыла его на этой закладке и прочитала, – «жизнь, это приглашение к счастью» – с тем условием, конечно, что ты умеешь жить. А я, вот, не умею жить. Я не знаю, как жить, чтобы быть счастливым. Вот и путаюсь у жизни под ногами. С тех пор, как от меня ушла Ольга, я много стал думать о жизни. Это она научила меня задавать вопросы. Почему? Зачем? Как? Для чего? Но она же научила меня и во всём сомневаться, и совсем ничему не доверять. Только предполагалось. Это может быть так, а может быть и по-другому. Всё не объективно. Сейчас я вспоминаю и со всем соглашаюсь, но без неё я потерялся в этой жизни. Теперь смотрю, почему-то, на себя только её глазами. Я, воевавший в Афганистане, орденоносец и смельчак, а в её глазах трус, ринувший туда уже в конце, за званием, орденами и почётом. Я никогда никем не был в этой жизни. Я только хотел казаться кем-то. Кто я тут, и зачем я тут? Ольга все ответы находила у Бога. Меня это бесило, но она была, а меня никогда не было по-настоящему. А может там, у Бога, и есть все ответы, но как без неё я найду их? Как без неё я найду Бога? О, как зря я потратил свою жизнь, убегая от Него. И как сейчас мне хочется убежать от всего снова. Но куда мне бежать? Замутило меня тут, в жизни – что-то совсем замутило! На этом исписанная страница заканчивалась. Другая страница была белой и чистой. Марьяне захотелось полистать этот, как она теперь уже поняла, дневник назад и почитать ещё, но ей стало так стыдно, что у неё выступили слёзы. Она захлопнула дневник и выбежала на улицу. Постояла там минутку и вернулась в дом за ключами, чтобы закрыть дверь. Через мгновение она уже почти бежала домой. Ей хотелось поскорее в свой привычный мир. В этом другом, чужом мире Сергея Ивановича было тревожно, больно и безысходно. И уже на своей веранде, усевшись в кресле и, смотря на закат, Марьяна немного успокоилась и стала нетерпеливо дожидаться мужа. С каждой минутой её нетерпеливость нарастала, но вскоре послышались шаги и голос.
— Вот ты где! В доме тебя нет, я уже подумал – не захотелось ли тебе сменить наш дом на дом этого чудика?
— Что ты мелешь – рассказывай лучше, как там он, что с его головой и ногой? Скорей бы он выздоравливал. У меня нет ни малейшего желания заниматься его котом.
— Да что с ним станется! Я думаю, он дней пять побудет в больнице. Воображает из себя Бонапарта какого-то. Представляешь, он уже всех там построил. Прям на цыпочках перед ним ходят. Просто, какой-то хозяин жизни. Терпеть его не могу. Вот, с первого взгляда он мне не по душе.
— Целых пять дней? Ты так говоришь будто это два-три дня. Значит, нужно будет к нему все эти пять дней наведываться, ходить к его коту. Ужас! Я тоже от всей этой истории не в восторге.
— Слушай, Мария, он нам кто? Пусть позвонит кому-нибудь из близких или знакомых, и всё. Вот, ты сама лучше позвони и скажи ему об этом. Спроси у него, кому отдать ключи, и всё.
— Ладно, не переживай. Телефона его у меня нет, а завтра я к нему съезжу и всё решу. Давай ужинать, поздно уже.
Всю ночь Марьяна не спала. Она как будто сфотографировала каждое слово из той страницы и повторяла их про себя. У неё перед глазами была эта зелёная, необычная комната с листьями и цветами и этот дневник. С утра она быстро собрала передачу и, даже не попив чая, устремилась было идти на автобус, но голос мужа остановил её.
— Марьяна, ты с утра пораньше куда? У нас что, чай закончился? Ты в магазин идёшь?
— Никуда я ещё не иду и чай у нас не кончился. Ставь чайник, я только хотела сама его поставить. А это я передачку решила Сергею Ивановичу собрать. Сейчас попьём чай, и я с утра уже съезжу, чтобы всё решить. А то как-то скребёт у меня на душе от этих непоняток.
— Может, так и лучше. Езжай, пожалуй, с утра, а я пока займусь малиной. Ты её собирать не любишь. Я тоже, но собирать надо. Вон её сколько в этом году уродило. А зимой без малины с сахаром никак.
— Хоть сахар у нас и есть, но я на обратном пути всё равно докуплю немного. Всё равно его покупать ещё надо будет.
За такими скупыми разговорами попили чай, и каждый пошёл куда собирался. Сначала муж, направляясь собирать малину, торопливо и хмурясь на ходу небрежно бросил, – пойду, пожалуй, пока солнце не печёт. А за ним вскоре и Марьяна. Шла быстро. Остановилась уже около остановки, где был киоск с газетами, книгами и журналами. Она подошла к витрине и стала внимательно рассматривать, чтобы что нибудь выбрать и купить почитать Сергею Ивановичу. Вдруг среди книг с небольшим выбором она увидела чёрную книгу и прочитала – Библия. Вот так чудеса здесь, в киоске, и такая книга.
В окошко высунулась голова продавщицы, – а чему вы удивляетесь, милочка? Это сейчас самая продаваемая книга. Одним словом, Священное писание или ещё говорят Священное или Святое уж не помню как, но Слово. В общем, слово самого Бога.
— Неужто самого Бога?
— Именно, в вашем возрасте это как раз то, самое что нужно.
— И что же мне может сказать Бог?
— Как что? Там ответы на все вопросы жизни. Разве вы не знаете этого? Вы думаете, почему я решила вообще эту книгу тут продавать?
— Как почему, вы же сами говорите, что она в наше время самая продаваемая.
— Это, конечно, да. Но не копейкой всё меряется, милочка, и не хлебом единым будет жив человек!
— А чем же меряется? Вы меня просто заинтриговали. И чем же, если не хлебом?
— О, вы уже задаёте вопросы? И это очень хорошо. Почти как я совсем ещё недавно. Представьте себе. Однажды, а вернее всего месяц назад, стоит вот тут же, где вы сейчас, одна женщина и читает вот эту самую Библию, а я спрашиваю её, что, дескать, ей там интересно, и как там вообще можно что-то понять?
— Значит, совсем посторонняя женщина убедила вас продавать эту книгу?
— А то! Как тут не убедишься. Оказывается, уже давно Бог созывает всех людей на пир к себе, в царство вечной жизни, но людям некогда всё. У всех дела всякие там. Вот и получается, что много званых, да мало избранных, а ведь Он там даже свою белоснежную одежду дарит. Но люди не хотят ни царства вечного, ни белой одежды. Так что, там будут страждущие, больные, калеки всякие, – то есть, у кого вообще праздничной нет. Они и есть избранные. Я вам тут, пожалуй, открыточку вложу, и вы сами почитайте эту замечательную притчу, а там, гляди, и дальше заинтересуетесь. Я вот, не всё, конечно, понимаю, но с большим интересом читаю и даже плачу.
— Неужто так интересно?
— Просто, вот за сердце самое берёт. Хотите верьте, хотите нет, а слёзы так и льются, так и льются от чего-то.
— Ну, если так, тогда, пожалуй, давайте! Это именно то, что мне нужно. Все ответы на все вопросы, да ещё от самого Бога. И, даже, интересно, говорите? Уже подъезжал автобус, и Мария, не заплатив деньги, подбежала к нему. Усевшись на заднем сидении с трепетом открыла книгу там, где лежала открытка. Читала медленно, впитывая каждое слово. Строчка за строчкой, не отрываясь, она прочитала целых пять листов и действительно, на глазах выступили слёзы, а на душе стало светло и радостно. А всё же, так занятно здесь. Это и раньше она знала, но присутствие Его рядом почувствовала только теперь. И только теперь наполнилась Им, прикоснулась к Нему сердцем, а от этого, наверное, и это чувство покоя, света, радости, гармонии. Да что тут говорить – в неё просто вошло счастье.
В больнице Марьяна быстро отыскала нужную палату и, радостно улыбаясь, вошла к Сергею Ивановичу. И он ей уже не был докучливым, злым стариком, а будто бы даже не чужим человеком.
— Как вы тут, дорогой Сергей Иванович? Вот, решила с утречка к вам прийти. И представьте себе, вот, по случаю в киоске – да, да именно, именно в киоске купила Библию вам. Но, как оказалось, это настолько бесценная книга, что на обратном пути я и себе её куплю.
— Что, вот так, ослепительно улыбаясь, хороните меня уже? Так просто Библию читать не приносят. Неужто мои дела так плохи? Хотя я и сам всю ночь думал – быть, так сказать, мне или не быть? И есть ли я вообще или меня уже давно нет? Так, только тень одна осталась. А вот, улыбаетесь вы сегодня как-то особенно. Видно, не так уж и плохи мои дела.
— Быть или не быть – вот в чём вопрос! Марьяна рассмеялась звонко, как в детстве, и усевшись прямо на краешке, так как стула в палате не было, открыла Библию и начала читать то место, где всё ещё лежала открытка. Прочитала одну только притчу и строго, словно учительница, убедительно, глядя в глаза Сергею Ивановичу констатировала, – так что быть нам с вами дорогой мой человек не где-нибудь, а на пире у самого Царя. Ведь Он здесь, рядом с нами, и он приглашает нас к себе на пир вечной жизни, а мы, уж теперь, конечно, не откажемся и найдём время откликнуться. И не только откликнуться, а ещё и общаться уже сейчас с нашим Создателем.
— Так вы прочитали мою писанину? Так, прочитали?
— Мне очень стыдно, но одну страницу я всё же прочитала, и я очень счастлива по этому случаю. А ещё знаете, я так рада, так рада вас видеть! Так, быть, всё же – быть или не быть – вот в чём вопрос?! Марьяна протянула к Сергею Ивановичу обе руки. В одной из них всё ещё лежала чёрная, большая книга. Теперь рассмеялся Сергей Иванович и, протянув руку Марьяне, твёрдо сказал – БЫТЬ!
Татьяна Дейна
Сентябрь 2014 г.
