Адвентисты – церковь или секта?
Оба этих термина – греческого происхождения.
Церковь восходит к «экклесиа», что значит «вызванные из [мира]». Поскольку так Христос назвал основанное Им братство, Его последователи с гордостью причисляют себя к нему.
А слово «секта» образовано от сектора, т.е. части этой Церкви. Оно приобрело негативный оттенок в ходе богословской полемики, когда убежденные в своей правоте люди унижали и оскорбляли оппонентов. Ею накоплена масса и других обвинений: неканонические, нетрадиционные, не отвечающие национальному духу, иностранного происхождения, раскольники, униаты, еретики…
В протестантском мире принят более «политкорректный» термин «культ». Он намекает не на умственное либо моральное состояние «противника», чего пытаются достичь «сектоведы» типа Александра Дворкина, а на неприемлемость практик исповедуемого учения.
Откуда такая нетерпимость к людям, которые хотят быть с тобой в одном Ковчеге спасения? Ведь Иисус предостерегал, что те, кто не мешает ученикам, не является их врагом (Мк. 9:38–40). Она возникает от стремления к духовной монополии, духа фарисейского превосходства.
СВЯЩЕННИЧЕСКИЕ ВОЙНЫ
…Как мы знаем из ветхозаветной истории, главная проблема того времени – идолопоклонство – постоянно делила Израиль на части (3 Цар. 12). Политическое противостояние усилилось с установлением царской власти. Библия говорит о нескольких гражданских войнах, в т.ч. на религиозной почве. И это при наличии сильнейших кровных уз, которыми во все века славился Восток.
Когда же Христос провозгласил превращение библейской религии из локально-племенной во всемирную, идеологических точек зрения стало на сто порядков больше. Уже Новый завет упоминает десятки местных группировок, которые поляризовались как вокруг церковных лидеров (1 Кор. 1:10-15), так и вокруг неких спорных воззрений (Деян. 15).
Ничего подобного языческий мир не знал. Дело в том, что политеисты враждовали только на политико-экономической почве, а замирение с покоренным народом часто сопровождалось внесением в свое капище и их идолов. Тем самым происходило объединение религий (экуменизм).
Собственно религиозные войны начинаются с провозглашением единобожия. Это беспрецедентный геноцид, совершенный по воле Божьей Израилем в Ханаане (Втор. 7:1-10), и преследование иудеев сидонской царевной Иезавелью, ставшей женой израильского царя (3 Цар. 18).
Подобная проблема возникла и в христианстве. Как мы знаем, молодая религия столкнулась с ожесточенным противостоянием сначала со стороны иудейского фундаментализма, а потом и языческого мира, поддерживаемого имперскими силовыми структурами. На этом фоне преследование римской властью бунтовщиков-иудеев и легализация христианства римским императором Константином в IV веке по Р. Хр. показалась измученной страшными репрессиями Церкви победой. Но это было обманчивое «замирение», ценой которого стали: в Византии – диктат и контроль политической власти над Церковью, в Италии – «поглощение» Церковью языческой культуры ради признания первой в обществе. Т.е. к идеологическим основаниям для расколов добавились всё те же политические, экономические и культурные.
МЫ ВСЕ – УЧАСТНИКИ РЕГАТЫ…
Крупнейшими расколами в истории Церкви являются: расхождение с иудаизмом в I веке; возникновение ислама в VII веке; раскол на католицизм и православие в XI столетии; отделение протестантизма в XVI столетии.
Во всех этих случаях причиной сильного отдаления идеологических ветвей были культурные, экономические, геополитические различия, а богословие лишь создавало основу для «принципиальной позиции». Т.е. единой Церковь была разве что… десять дней между вознесением Христа и сошествием Святого Духа (Деян. 1-2). Это если не считать того момента, что Мессия уже был невинно осужден на смерть совместными стараниями избранного Богом (!) священства и распят римской властью – гарантом законности тогдашнего мира.
Таким образом, сегодняшнее христианство расколото на тысячи частей, и все попытки объединения (пока) происходят на уровне экуменизма – всё того же объединения идолов, а не на основе покаяния и Реформации, т.е. очищения веры по библейским нормам. Никакая из трех авраамических религий не охватывает хотя бы 51% верующих в единого Бога и доверяющих Его книге, не то что отдельная конфессия, будь то миллиард католиков или горстка, скажем, крымских караимов.
ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ, МУЖИ-БРАТЬЯ?
Какой выход предлагает Иисус? Заниматься «коллекционированием» нарушений Божьего Слова, присутствующих во всех религиях? Или ориентироваться на большинство, которое никогда не бывает по-настоящему право?
Давайте посмотрим на сердце Церкви – обряд Вечери Господней. Как Иисус обосновал необходимость участия в нём? «Если не умою тебя, не имеешь части со Мною» (Ин. 13:8).
Не с людьми нужно искать части, а с Господом. Он приходит туда, где Его ждут всего две-три верующие души.
Библия называет верное Господу меньшинство не «зловредной сектой», а Божьим ОСТАТКОМ (4Цар. 19:31, 21:14, Ис. 10:20, 21, 22, 37:31, Иер. 6:9, 23:3, 31:7, 40:15, 42:15, Иез. 5:10, 6:8, 9:8, 11:13, 14:22, Ам. 5:15, Мих. 5:7, 8, Соф. 2:9, Рим. 9:27, 11:5, Откр. 12:7). Его главные характеристики – вера [в] Иисуса, сохранение заповедей Божьих и свидетельство Христа, т.е. дух пророчества.
С кем будем искать части? Чьей будем искать чести? Тот, Кто сказал: «Не принимаю славы от человеков» (Ин. 5:40), неужели не поддержит Своих?
А еще важно не уподобляться обвинителям, не опускаться до их методов «идеологической борьбы». Они наши братья, если, хоть и по-другому, стремятся быть в Божьем Ковчеге спасения. У нас есть светильник Слова. А кто окажется в Его обителях, где много (!) места, пусть решает Он.
Фото автора
ШЕРШЕ ЛЯ СЕКТА
Согласен с вами, Максим, что к религиозным оппонентам нужно быть толерантным. Среди православных миссионеров толерантность — редко встречающееся качество. Но это не потому, что они плохие люди, а потому, что они абсолютно убеждены в истинности своей религии. В среде протестантов, поверьте, я тоже нередко встречался с проявлениями нетерпимости. Однажды ко мне зашел мой знакомый баптист и сказал: Пойдем со мною в группу, мне сказали, что нужно привести хотя бы одного неверующего. Я ответил, что я верующий. Его ответ меня поразил: Но ведь православные — это все равно, что неверующие, язычники, нам так пастор говорил… Вы ведь не Богу, а иконам, т.е., идолам молитесь…С такой толерантностью, в т.ч., со стороны адвентистов, я встречался не раз. Почему «сектовед» Дворкин у вас в кавычках? Вы не верите, что он сектовед? Или он в кавычках потому, что не разделяет доктрину адвентистов?
Лично я считаю, что из-за накопившихся негативных коннотаций в термине «секта», его нельзя применять к религиозным группам «классического протестантизма» (в т.ч. и к адвентистам). Поскольку этот термин все чаще используют (в правосл. лит) только по отношению к тоталитарным организациям (кришнаитам, иеговистам, различным «дверям в небо», «пробуждениям», мунистам и т.п.) Кроме того, я не считаю, что адвентисты — это главная опасность для православия в Украине. Главную опасность мы видим совсем в другом: тотальной секуляризации / оккультизации массового сознания, катастрофическом распространении неохаризматической псевдодуховности (языческой глоссолалии), проникновении теософии и рерихианства в образование, науку, сферу культуры (в нашем городе есть несколько гум. кафедр в ВУЗах, которые состоят лишь из членов Теософского общества и Общества Рерихов — понимаете, чему посвящены их лекции?), разрыв с христианским мышлением у большинства населения из-за тотального внедрения через СМИ оккультных идей New Age.Вот в чем состоит опасность для христианства в нашей стране.
С уважением, Сергей Савченко
***
МЕТА Й ЗАСОБИ
Дякую за коментар.
Фактично, я дискутую з терміном «секта» не стільки з моральних (типу «наших б’ють!» чи «за державу обидно!»), скільки з соціологічних міркувань.
Зацитую Ваш відгук на статтю «Секты. Мифы и реальность»:
«Сектою є будь-яка релігійна чи псевдорелігійна організація, яка протиставляє себе панівній культуротворчій релігії в певній країні».
Значить,
1) хто не з нами, той проти нас – виходить, «нейтралітет» проголошено неможливим;
2) незважаючи на світський характер тої ж України, її Конституцію й статистику, найпоширеніші релігійні організації (як мінімум, дві православні й греко-католицизм) неухильно намагаються подати себе ПАНІВНИМИ
3) і КУЛЬТУРОТВОРЧИМИ. Зрозуміло, на противагу «понаехавшим тут».
Отже, «інородцям» кинуто рукавичку, не навпаки.
На наших теренах із міцними традиціями споконвічної ігнорації споконвічної поліконфесійності така псевдонаукова риторика НІЧОГО НЕ ПОЯСНЮЄ, а тільки розпалює релігійну нетерпимість.
Саме тому я не вважаю можливими дефініції (тим паче наукові) на кшталт «сектознавства». Є релігієзнавство, а є ідеологічний тероризм. Ні українське законодавство, ні православне вчення такими термінами не оперують. У першому знаходимо назви «релігійні організації», (християнські) «Церкви». У другому для неправославних є термін «інославні». Які ТЕЖ СЛАВЛЯТЬ БОГА, а не «шпигують [приміром, за Україною] на користь Заходу», «приносять дітей у жертву», «накачують одне одного наркотиками», «практикують груповий секс» й інші страшилки, ласі для міщанської уяви.
От чому я свідомо беру заполітизоване самонайменування Дворкіна в лапки.
Як українські протестанти зможуть творити, наприклад, ПИТОМО УКРАЇНСЬКУ культуру, якщо наліпка «секта» й зараз тримає їх в окремих регіонах у стані знерухомлення?
Коли концерт, книжка, соціальна акція, курс естетичного виховання чи християнської етики в школі після консультації «власть імущих» із місцевим священиком наражаються на непрохідний спротив «чужинцям»?
Ясно, «держать і не пущать» легше, аніж перемагати (що й так має й матиме місце зі зрозумілих причин) у здоровій конкуренції.
Що православні (й не тільки) полемісти переконані у власній правоті, в мене сумнівів не виникає. Однак іще Христос передрікав, що «Прийде навіть година, коли кожен, хто вам смерть заподіє, то думатиме, ніби службу приносить він Богові!» (Ів. 16:2).
Людині властиво помилятися. Фарисеї, розіп’явши Христа, також діяли логічно й обґрунтовано. Так само й «представники громадськості» свідомо взяли на себе відповідальність за цей учинок: Мф. 27:25.
Знову ж таки, попри негативні конотації слова «секта», не образа рухає мною, а бажання звернути увагу, що така термінологія запускає СОЦІАЛЬНІ МЕХАНІЗМИ ЗАХИСТУ від Чужого.
А Чужий в абсолютній більшості – той же «маленький» українець, що користується даним йому Богом правом обирати будь-яку релігію або не обирати жодної.
Дякую, що Ви так прогресивно мислите щодо поважних протестантських Церков. Однак наразі такі настрої зовсім не характерні для більшості православних і католицьких авторів, що виступають у ЗМІ.
До того ж ідеологізація українського життя змушує політиків усе частіше розігрувати церковну карту. А значить, підтримувати й творити нові ідеологеми, далекі від об’єктивізму й науковості.
Один із мільйонів прикладів – стаття Вікторії Мазур «Сектантство как суперприбыльный бизнес».
Попри позірну «турботу журналіста про загрожених співвітчизників», достатньо співставити портал і час публікації, одверто «жовті» прийоми й політичні акценти статті, щоб прояснити можливих замовників і призначення цього тексту.
Тому протестанти не готові «розслаблятися».
Я також не вважаю «окультизацію» українського життя здоровим процесом.
Однак навіть за умови реального вирівнювання у правах протестантів із православними підтримати якісь «запретительные» заходи для «третіх осіб» «релігійного ринку» буде вкрай непослідовно й загрозливо для самих протестантів.
Саме поліконфесійність створює обстановку реального стану справ, взаємодії ідей і здорової конкуренції.
Тому коли мені пропонують об’єднатися проти когось третього, «спільного ворога» – ГОЛОВНОЇ, ПИТОМОЇ СЕКТИ (!), я завжди згадую історію німецьких протестантів, що не підтримали офіційну більшість, яка благословила правління Гітлера.
Діячі цього «протестантського» підпілля (не пам’ятаю, чи то Дитріх Бонгеффер, чи Мартін Німелер) так описували нацистську політику:
«Спочатку гестапівці забрали комуністів. Я не протестував, бо не був комуністом. Потім забрали євреїв. Я теж мовчав, бо не був євреєм. Проте коли прийшли забрати мене, протестувати вже було нікому».
…Я не проти опозиції неоязичництву й «сатанізму для інтелігенції», яку пропонує New Age. Мені тільки ходить про методи тої боротьби.
Якщо це буде не цькування, а законність, прозорість, християнська любов до Іншого, рівність УСІХ КОНФЕСІЙ перед законом Божим і державним – можна.
Бо, наскільки я розумію, більшість характеристик «секти» – одрив від сім’ї, ізоляцію від суспільного життя, різке обмеження позацерковних стосунків, цілодобовий контроль (в тім числі ідеологічний) над життям адепта, позбавлення власного майна, використання тяжкої фізичної праці вірника – можна знайти в більшості монастирів.
Тож «а судді хто?»
З повагою,
Максим Балаклицький
